Весна на Северо-Востоке Забайкалья отличается от календарной. С первым тёплым ветром сдуло весь снег. Яркое солнце растопило все болотные мари, дорога в село, где живут охотники за пушниной, всегда отличалась сложной логистикой. Летом по воде — 160 км по реке Тунгир, в межсезонье — материком, как мы сейчас. Но несмотря на проходимость техники в режиме реального времени с двух сторон нас страхуют тягачи. Увязнуть здесь проще простого, но мы надеемся на лучшее.
Последний раз журналисты были в этих краях полвека назад. Автор одного из первых киноочерков назвал эти места — таежной глухоманью. Местом на карте, где люди до сих пор живут по законам тайги. Тогда съёмочная группа добиралась в ту самую глухомань на катере, но мы решили не искать лёгких путей, вернее транспорт в это время года выбирать не приходится, найти бы людей. Тунгиро-Олёкминский район третий по площади в Забайкалье, но при этом самый малонаселённый. Чего не скажешь о животном мире. Сотни видов имеют здесь постоянную прописку, пернатые — используют эти места как надёжный миграционный коридор. Реки — для нереста тайменя и ленка, озёра — природные солонцы для лося, изюбра, косули или северного оленя. Словно у природы за пазухой — добраться до которой, не так-то просто. И, слава Богу.
Выходим, чтобы хоть как-то за девять часов пути размять ноги — тайга любезно расстилает ковер из мягкого ягеля, если хорошенько поискать, можно найти прошлогоднюю бруснику. Одно из любимых лакомств шустрого зверя. В 50-х годах, оценив идеальные природные условия и богатую кормовую базу в виде не только ягод, но и белок, глухарей, кабарги, учёные завезли сюда соболя. Государство не жалело денег на восстановление популяции. Экспорт меха с царских времён приносил в казну иностранную валюту.
Нелегко поймать чёрного соболя, ещё труднее — сохранить, чтобы потом живого и здорового доставить на новое место. 9632 Соболь — хищный зверёк, того и гляди цапнет. Любой другой, кажется, за такую еду благодарен бы был: и орехи, и ягоды, и мясо. На всём готовом, всего — вдоволь. А этого, сколько не корми, вот так и нянчатся, словно с детьми малыми.
— Вот этот вот эксперимент советский по заселению сюда соболей он, можно сказать, удался?
— Конечно, у нас одномоментно по сезону, например, добывалось до трёх с половиной тысяч шкурок соболей, до семи тысяч бывало. Всё потом на аукционы, вывозили. «Союзпушнина» в основном. Это сейчас в нынешние времена, а раньше в том числе торговались в Копенгагене, в Данию выезжали. Вывозили весь объём. Последний раз в Дании мы торговались в начале 2000-го. В прошлом году, наверное, не будет большим секретом — соболиные шкурки бывают разные по качеству и самые дорогие — это седые, чёрные соболя уходят по несколько даже сотен тысяч рублей за шкурку. По 150 тысяч бывают один соболь, но это редкость, но всё равно за сезон может быть кто-то и поймает такую.
— Местные жители в соболях ходят?
— Раньше вообще все в соболях ходили даже летом, да? У всех висели. А сейчас как-то эта мода отпала, я не вижу такого, чтобы массово ходили в собольих шапках, нет. — На смену пришли пуховики? Пуховики, да, вот такие неказистые вязаные вязаные шапочки, синтепоны. А раньше, да, смотришь, идёт у неё соболиная шапка набекрень. Ну, да просто не понимали, что где-то это безумно дорогая вещь.
Гуля – яркая табличка мелькнула между серых лиственниц и снова скрылась из виду. Село, по правому берегу реки Тунгир раньше называлось Киндырга. К воинственному роду киндыгиров, мы с вами ещё вернёмся, а пока направляемся именно в Гулю, что в переводе с эвенкийского «гулэ» означает «стойбище» или стоянка. По данным переписи 2021 года — здесь проживало 26 человек, в большинстве своём коренные эвенки, по данным нашего коптера – сегодня топится всего десять домов. И сейчас вы поймёте почему.
Дарья Пьянникова, журналист: «А для этих девчушек и вовсе странным кажется, что когда-то в Гуле не было библиотеки, клуба, да и их собственной школы тоже не было. Существование библиотеки в глухоманной эвенкийской деревне, в тысяче километров от областного центра – величайший исторический факт. Новый закон тайги».
Соболей сюда завезли, а вот электричество до сих пор держится на одном генераторе и нескольких местных жителях, которые дежурят возле него посменно. Четыре года назад здесь построили современную гибридную электростанцию, которая раз и навсегда решила бы все проблемы в самом солнечном, после Краснодара, регионе страны, но нажать кнопку «пуск», пусть и для оставшихся 11 человек – забыли.
Михаил Ефанов, глава Тунгиро-Олёкминского района Забайкальского края: «Сложный вопрос для меня лично, этот объект стоит уже четвёртый год, не эксплуатируется, его трудно назвать электростанцией, я бы знаете, как его назвал — памятник невнятных надежд, построили во всех отдалённых сёлах у нас в районе подобные электростанции и, к сожалению, их не запускают, почему невнятных надежд? Дали людям надежду, что их жизнь изменится к лучшему, на самом деле стало только ещё хуже, потому что под эти объекты уже другая энергетика, которая у нас была на дизельных генераторных установках, работать там сложно стало, под этот проект реализация других проектов была просто прекращена. Когда будет реализован этот проект, и будет ли вообще, запустится ли этот проект — неизвестно. Потому что есть информация о том, что это всё будет демонтировано и просто обратно вывезено».
Отсюда и проблемы с инфраструктурой, вернее с полным её отсутствием: библиотека, клуб, медпункт, школа, всё это осталось только на архивных кадрах 1969 года. Вот бы удивились авторы фильма, узнав, что светлое во всех смыслах будущее здесь так и не наступило. Его раздают по графику с 7 утра до часа ночи. Хозяева гостеприимно приглашают к столу, пока есть возможность вскипятить чайник.
— Здесь у вас нет магазина? А если у соседей заканчивается что-то? Они что делают, к соседям идут? да?
— Займи там что-нибудь, да выручаем друг друга. У меня же там картошка, там два мешка картошки привезли, чтобы вы веселее весну встречали.
Старейшина эвенкийского рода киндыгиров, та самая, что когда-то выдавала местной ребятне книжки в сельской библиотеке, вот она как раз на этих кадрах, считает, что секрет её долголетия кроется в тысячах километров, которые отделяют таёжную глухомань от магазинов. Почти 92 года надёжный поставщик самых свежих для неё продуктов — родная тайга и охотники.
— Что вы любите есть? Настоящее, лесное, таёжное?
Мария Прокопьевна Сахарова, старейшина эвенкийского рода киндыгиров: «Ну, мясо. Шашлык. Тут жарят печёнку, а мы не жарили, просто шашлычили так с обеих сторон, на палочке, подсолят и с сукровицей ели, а сейчас жарят. Мне не нравится. Почки сырые едим, я до сих пор ем, всегда привозят мне, если добудут, обязательно мне привозят. — Губу едите? (имеется в виду губа лося, таёжный деликатес. [прим. ред]) — Ну, губу если сварим, конечно, едим, а как же. Чумугу ем («Чумуга» — ещё один деликатес из костного мозга [прим.ред])»
Внук Марии Прокопьевны запрягает теперь уже не оленя, а резвого Буранчика, нарты, куда обычно прыгает собака, остались теми же, что и сто и двести лет назад. Впрочем, как и основные устройства для поимки зверя — мясо которого не едят. Матёрые охотники умудряются добыть крохотные мешочки соболиной желчи, говорят её польза сравнима с медвежьей. Но сейчас не об этом. Мех, вот главное его достоинство и самая большая беда.
Руслан Чеканов: председатель общины «Гуля»: «Охотимся без лицензии, охота в целях поддержания традиционного образа жизни, так это называется. Традиционные методы вылова — вот капканами мы можем охотиться, можем сетями ловить, но, конечно, не в большом количестве рыбу, но можем ставить. Это разрешено. Лайф: Вот так он ставится капкан, вот так привязывается. — Лучше на какую-то возвышенность? — Ну, по-разному, можно под след поставить, — Ставим! — Всё ставим! А это как правильно называется? Как тарелочка такая? — Аккуратно, а то ещё палец вам оторвет, вот сюда наживка крепится, он сюда наступает. — То есть наживка не сюда, а где-то рядом, вот здесь — Наступил лапкой — И всё! — И всё пропало! — Выходной соболь – что это означает, какие характеристики должны быть? — Шкурка уже такая качественная, уже подпушек появился, всё уже зимняя шкура, она самая ценная. — Когда начинает меняться качество шкуры? — Да вот уже к маю, всё уже. Апрель, середина апреля. Он уже в апреле такой выцветший, в мае уже всё, линька начинается, к октябрю уже опять начинается, после линьки шкура зимняя, нарастает шерсть. Уже товарный вид, да? — Да, и всё и пошла охота».
Пять лет назад Руслан официально оформил в Минюсте родовую эвенкийскую общину. Сейчас в ней 18 человек, 16 со статусом «охотник», в 2023-м с её помощью получилось зарегистрировать территорию традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. И навести хоть какой-то порядок с нелегалами.
Руслан Чеканов, председатель общины «Гуля»: «Если кто-то там приехал — не знает, начинают как на сафари, грубо говоря, конечно допустить нельзя такого. Национальный парк — это чересчур, конечно, но какой-то запрет нужен, у нас сейчас особо охраняемая территория есть — ТТП. Инспектора желательно, чтобы там у них добавилось инспекторов, техника появилась, нерестовые речки повторюсь надо закрывать — золотари. Потому что они зайдут, у нас рыбы, ничего не будут. Конечно негативно я отношусь к этому, и к тому, что мясо, если без разбора колотят, куда тебе? Если даже не знаешь, куда его деть. Бережно надо относиться к тайге, к природе, всегда бережно, если бережно относишься, тебе потом тайга тоже даст вдвойне, втройне».
На уровне правительства края при непосредственном участии общины решался вопрос о создании здесь одного из самых больших заказников в стране, площадью в 570 тысяч гектаров, в рамках проекта подключились учёные — были проведены три экспедиции и подготовлено эколого-экономическое обоснование. Но окончательное решение пока так и не принято.
Татьяна Кальдина, член общины «Гуля»: «Надо было сохранить место обитания нашего села Гуля. Чтобы сохранить тайгу, чтобы лишние люди не лезли туда, чтобы не было такого варварского отношения к животному миру — надо было создать. Скоро же здесь всё исчезнет, мне кажется, вот это всё золото начнут мыть и тайги фактически не будет. Тайгу сожгут наполовину и животных уничтожат. Поэтому надо было сохранить это место, чтобы сохранилась традиция эвенкийского рода. Разрушаются деревни по России-матушке, надо, чтобы как-то поддерживали бы, чтобы не выезжали, надо было и школы и всё было сохранять».
Община помогла решить проблемы и со сбытом пушнины. Теперь никаких перекупов, все вопросы с ветеринарно-сопроводительными документами, Россельхознадзором удалось решить. Баргузинский соболь в холодном отсеке самолёта летит теперь не в Копенгаген, а в Санкт-Петербург для показа на лучших аукционах страны, а потом и мира. Многие слышали знаменитое слово «Баргузин» или баргузинский соболь. Потрясающий шоколадный цвет с седыми волосками. Но это одна из палитры и я бы действительно сказала, что он самый дорогой. За всем этим лоском большая подготовительная работа, причём зачастую именно женская. Хозяйка охотничьего дома Марина Чеканова рассказывает про процесс, какие-то вещи объясняет нам буквально на пальцах, как детям.
Марина Чеканова, член общины «Гуля»: « Вот привезли зверя, дальше что? — Постирать, зашить, ну и всё он потом сам натягивает, хлопает, чешет. — Вот для обычного обывателя что значит «постирать зверя»? — Ну, как шкурки стираешь, выжимаешь. Мы шампунем стираем для запаха, чтобы запах хороший был. Когда постирали, зашили, потом натягиваем на вот эту «провилку» и потом получается такая форма. Работа с мехом, включая замачивание и стирку, занимает по несколько суток, вычесывание — отдельная медитация, в ход идёт острый металлический гребень, он позволяет с лёгкостью удалить со шкурки даже застывшую смолу, перед отправкой партии ещё одна важная процедура — криотерапия. — Почему соболь хранится у тебя в холодильнике? — Ну, чтобы хорошо они сохранились, чтобы мездра не пожелтела. — Что не пожелтела? — Мездра. Это вот кожа. Бывает, что объедены, мыши объедят. Выкалываете их и сшиваете и потом растягиваете и даже не видно, что сшито. Ну, даже если собаки где-нибудь порвут — тоже сшиваете. Собака Руслана — дама уже преклонного возраста. Тепака — что в переводе с эвенкийского «пухлая, неповоротливая».
Хозяин хотел отправить на пенсию, отслужила своё. За десять лет в тайге лайки глохнут, слепнут, стареют, как и люди, только гораздо быстрее. На вечернем семейном совете решили срочно искать ей замену — на утро она принесла в зубах соболя. Добыла сама, без оружия, капкана, выкуривания, принесла и демонстративно положила к ногам. Мол, я ещё пригожусь. И пригодилась, к новому охотничьему сезону ей придумали новое занятие — воспитывать молодняк.
Руслан Чеканов, председатель общины «Гуля»: Нынче волки подходили, постаскали всех собак, так что вот пришлось щенков, сейчас опять выращивать будем собак. Натаскивать. Вон — Баюн. — А эта? — А эта Илга. — Что означает? — Бойкая, ловкая! — А Баюн? — Баюн — мы так называем сохатых, назвали, потому что уши большие, как у сохатого. Это, грубо говоря, гулинские собаки были, кому-то давали когда-то, вот это от них приплод. Сколько времени надо, чтобы на соболя научить? Сучки быстро учатся, кобели подольше, кобели бывает в три года только начинают или в два. Эти могут с первого года начать. Чувствует, что уже смену ей растят, да чувствует ха-ха-ха.
